Violin Concerto No. 1 (D-dur), Op. 19
Композитор
Сергей Прокофьев
Год создания
1917
Дата премьеры
18.10.1923
Жанр
концертные
Страна
Россия, СССР
Работа Сергея Прокофьева над Первым скрипичным концертом шла параллельно с работой над «Классической симфонией». Первые наброски относятся к 1915 году, когда Прокофьев задумал написать концертино для скрипки с оркестром, однако двумя годами позднее первоначальный замысел камерного сочинения разросся до размеров скрипичного концерта.
Прокофьев написал концерт в ре мажоре – тональности концертов Бетховена, Брамса и Чайковского. Однако прокофьевский концерт не похож ни на одно из этих произведений. В нём изменено традиционное соотношение темпов: в концерте Прокофьева две медленные части обрамляют быструю. Партия солирующей скрипки виртуозна, нова по формам изложения и фактуре. Динамизм развития в концерте заставил композитора отказаться от написания традиционных виртуозных каденций.
В концерте преобладают лирические образы, нарушаемые токкатной разработкой первой части и «инфернальностью» средней. Намеченное на осень 1917 года исполнение концерта Павлом Коханьским не состоялось. Музыка Прокофьева стала широко известна шесть лет спустя, когда знаменитый венгерский скрипач Йожеф Сигети пронёс её по сценам Европы и Америки.
Павел Великанов, mariinsky.ru
Музыка
Первый скрипичный концерт, написанный в 1917, — одно из самых солнечных и искрометных лирических произведений Сергея Прокофьева. Само настроение его, расстановка смысловых акцентов новы и необычайны. Концерт написан в трехчастной форме, причем в крайних частях преобладают лирические настроения, а в средней — скерцозность, гротеск, колористическая причудливость. Основную нагрузку музыкального развития несет солирующая скрипка. Прокофьев предоставляет ей право быть ведущим, доминирующим участником ансамбля. Чрезвычайно интересна новаторски использованная специфическая техника инструмента.
Тема главной партии первой части (Andantino) с ее нежной мечтательностью принадлежит к самым ярким находкам Прокофьева того времени. Ее «бесконечная мелодия» задумчиво-сосредоточенна, проста и сдержанна. На смену этой лирической кантилене приходит новый странно фантастический, сказочный образ. Широкое дыхание уступает место скачку и излому, причудливой угловатости. Трели, пассажи, тираты, форшлаги – все это способствует созданию остро-характерного образа. Разработка подвергает обе темы значительным модификациям. Неузнаваемо трансформируется первая лирическая тема, приобретающая в процессе развития насмешливо-гротескный аспект. Кульминационный конец разработки приводит к успокоению, и в репризе вновь утверждается стихия нежной лирики.
Вторая часть (Vivacissimo) – виртуозное скерцо, превосходный образец «музыкального озорства» молодого Прокофьева. Здесь представлена целая галерея скерцозных образов – от юмористически-шутливых до саркастически-злобных. Скерцо написано в форме пятичастного рондо. Первая его тема, в основе которой – стремительное хроматическое движение, полна искрящегося задора, безудержного веселья. Средние эпизоды уже не столь «добродушны»: скрипка звучит сухо, резко (staccato marcatissimo) в первом и мрачновато-зловеще (sul ponticello) – во втором. Колористические находки этой части поистине замечательны.
Третья часть (Moderato) вновь возрождает господство светлых лирических настроений. Главная тема финала родственна главной теме первой части. Вновь льется широкая задушевная кантилена. И здесь так же, как в предыдущих частях иной раз появится механическая бездушность, ироническая усмешка. Но все это никак не носит устойчивого характера. Часть заканчивается большой развернутой кодой, итогом-финалом всего произведения. Выразительный лирический апофеоз, страстно утверждающий победу светлого, жизнерадостного, прекрасного, построен на теме главной партии первой части.
Прокофьев. Второй скрипичный концерт →
About this Piece
Prokofiev’s early years as a composer and pianist were marked by defiance of the critical and academic establishments through such abrasive scores as his first two Piano Concertos and the cantata Seven They are Seven, in which he attempted to outdo Stravinsky’s Rite of Spring in primitivistic noise, as it was then regarded. But the self with which he was ultimately most comfortable was revealed as early as in the first movement of the present Violin Concerto, music of arching, flowing lyricism.
1917, when the D-major Concerto was written, was the most turbulent year in Russian history: the year of the February Revolution, when liberals and moderate socialists toppled the czarists from power, and of the nominally «»bloodless»» October Revolution, when Lenin, Trotsky, and their Bolshevik cohorts dislodged the government of Alexander Kerensky and his ineffectual moderates to declare Russia the world’s first socialist state.
What Prokofiev made of all this is difficult to determine. He may have been in the artistic vanguard, but politically he was probably closer to the ousted czarists. Prokofiev was never a man of the people, and he remained far from Petrograd (later Leningrad, now St. Petersburg), his home, during the 1917 upheavals, preferring a retreat in the Caucasus, where he composed at a feverish pace. His worklist for that year alone includes the Classical Symphony, the steely Third and Fourth Piano Sonatas, the epigrammatic Visions fugitives for solo piano, the aforementioned cantata, and the present Violin Concerto.
The first performance of the Concerto was scheduled for November of 1917, with the Polish violinist Paul Kochanski as soloist. But the chaotic state of affairs in Petrograd caused a lengthy delay — until 1923, when it was played in Paris by Marcel Darrieux, with Serge Koussevitzky conducting. Prokofiev was by that time living in the French capital, having left Russia shortly after completing the Concerto for what he termed «a brief concert tour» of the West. (The tour was to last for 15 years.) The audience included members of the artistic elite of early-’20s Paris, among them Pablo Picasso, Alexander Benois, Anna Pavlova, Karol Szymanowski, Arthur Rubinstein, Joseph Szigeti, and Nadia Boulanger.
The Concerto made an equivocal impression, the progressives finding it too conservative, the conservatives too progressive (it does, indeed, straddle two worlds). Within a matter of months, however, it had become a hit, a consequence of the orchestra-less Russian premiere, played by violinist Nathan Milstein and pianist Vladimir Horowitz, and the subsequent performance of the full version by Szigeti and an orchestra conducted by Fritz Reiner at the 1924 Prague Contemporary Music Festival.
The two worlds referred to above are those of 19th-century Romanticism, amply displayed in the luscious first and third movements, and the second movement’s 20th-century world of motoric rhythms, of which Prokofiev and Stravinsky were co-inventors.
