Лист этюд охота из какого цикла

Ференц Лист

Шопен = чистоплюйство + уныние

Почти каждый, считающий себя образованным, человек в разговоре нет-нет да ввернёт фигуру о знаменитом Шопене. Видимо, население Земли делится на тех, у кого он – любимый классический композитор, и остальных 50%.

Да, музыка Шопена для нас прекрасна, любима и узнаваема. А вот его персона, вне рамок некоей Жорж Санд и болезненной хрупкости здоровья, незнакома.

В надежде лучше познать музыку через личность создателя (а может и наткнуться на какой-то исторический перчик) я взялась за чтение этой книги…

Книга, написанная признанным гением своего и дальнейшего времени – Ференцем Листом, является поэтическим описанием личности и творчества Шопена. Она НЕ для практичных читателей! Автор был, видимо, очень впечатлительной и экспрессивной натурой, поэтому я, вместо того, чтобы, как я ожидала, купаться в эфире, в действительности, грузла в болоте.

Важно

Следует сказать, что Лист не писатель и этим всё сказано. Книга у него получилась на 80% о романтизме и только примерно на 20% — о Шопене.

Я не верила, что настолько творческий человек может настолько нудно писать! Местами закрадывались подозрительные мыслишки о неудачных литературных неграх (благо Лист был очень занят концертами).

Я ждала, я терпела, я жаждала… И я, в общем-то, потеряла интерес.

НО послесловие Якова Мильштейна к книге дало мне все пароли к пониманию и все фильтры для очистки текста сочинения Листа! Оказывается, всё не так просто, и за написанием «Шопена» скрывается удивительная историческая каверза! Всё сразу стало на свои меса, и я перестала сердиться на Листа за порчу моего времени.

А теперь немного о самом Шопене (я считаю, что в отношении подобной биографии неуместно говорить о спойлерах, но, если кому-то горит приступать к чтению этой книги «незапятнанным», да будет так — дальше спойлеры).

По свидетельствам Листа, Шопен:

(далее идет, в некотором роде, объяснение названия этой рецензии)

— зная толпу насквозь, боялся её и, в то же время, нуждался в ней. — в то же время, ни на чью судьбу не оказал решительного воздействия. — умножил средства искусства, научив концентрировать их на меньшем пространстве (*о малых формах*).

— слишком нравился, чтобы толкать на размышления. — предпочитал женское общество, которое меньше обязывало к последующему общению. — не драпировался в плащ непризнанного гения. — жил рядом со всеми, но не жил вместе ни с кем.

— имел в характере и привычках больше подлинной оригинальности, нежели внешней эксцентричности.

— не позволял даже ближайшим знакомым проникнуть в святыню его души, столько сокровенную, что они даже не подозревали о её существовании.

Также Лист: — употребляет слово «позерство», что меня немало удивило и позабавило.

— утверждает, что

— отмечает, что когда-то у каждого польского герба было свое имя.— говорит о трех стимулах, которые

— считает, что

(«заслуги обеляют»).

— призывает сохранять в своих руках руководство энтузиазмом своей эпохи.— цитируя некоего господина, замечает, что

— романтично обобщает, что

— утверждает, что

— озвучивает свое уникальное мнение о том, что

— печально, в лучших традициях антиглобалистов, провозглашает, что

— увещевает, что

— по-философски констатирует, что

— в пример Казанове делится мыслью о том, что

Вы спросите мое мнение? Вероятно, я не достаточно романтична, чтобы читать такое без запинок и с удовольствием. Но в то же время, Лист породил во мне милое убеждение в том, что Польша – удивительная, уникальная и классная страна. Это притом, что сам он был венгром.

Рекомендую эту книгу интересующимся Шопеном, но не из-за его музыки (о музыке там мало написано), а больше в контексте эпохи, в которую он жил.

Études

Композитор
Ференц Лист
Жанр
фортепианные
Страна
Венгрия

Большое внимание Ференц Лист уделял этюдам, углубив, подобно Шопену, их художественно-образное содержание. «Виртуозность,— говорил он,— не пассивная служанка композиции, ибо от ее дуновения зависит как жизнь, так и смерть доверенного ей художественного произведения

Она может придать музыкальному сочинению весь блеск своей красоты, свежести и вдохновения, но может также извратить его, сделать плохим, изуродовать». Новое понимание виртуозности, которая «нужна для того, чтобы художник мог полностью высказаться»,— завоевание романтического искусства

«Виртуозность,— говорил он,— не пассивная служанка композиции, ибо от ее дуновения зависит как жизнь, так и смерть доверенного ей художественного произведения. Она может придать музыкальному сочинению весь блеск своей красоты, свежести и вдохновения, но может также извратить его, сделать плохим, изуродовать». Новое понимание виртуозности, которая «нужна для того, чтобы художник мог полностью высказаться»,— завоевание романтического искусства.

Пятнадцатилетним юношей Лист задумал создать цикл из сорока восьми этюдов во всех мажорных и минорных тональностях, из которых написал и опубликовал двенадцать (1826). Это были еще технические упражнения для развития беглости пальцев, напоминавшие этюды его учителя Черни. Спустя двенадцать лет Лист вновь вернулся к своему замыслу и, коренным образом переработав упражнения, превратил их в «Большие этюды» (1838). Но и эта редакция не удовлетворила его: в 1851 году была создана третья редакция — «Этюды высшего исполнительского мастерства» («Трансцендентные этюды»); в них десять пьес из двенадцати получили программные названия.

Этюды разнообразны по техническим приемам и содержанию. В них, согласно классификации Листа, представлены четыре вида фортепианной техники: а) октавы и аккорды, б) тремоло, в) двойные ноты, г) гаммы и арпеджио. Вместе с тем пейзажные зарисовки соседствуют с фантастическими сценами, а лирические настроения — с героическими.

Свободно-импровизационная «Прелюдия» (№ 1, C-dur) вводит в цикл. За ней следуют стремительный этюд в характере токкаты (№ 2, a-moll) и светлый, задумчивый «Пейзаж» (№ 3, F-dur), близкий по настроению «Первому году странствий». Остро драматичен «Мазепа» (№ 4, d-moll), снабженный цитатой из одноименного стихотворения Гюго. «Блуждающие огни» (№ 5, B-dur) заставляют вспомнить причудливо фантастические пьесы Мендельсона или Берлиоза.

Затем идут три героических этюда — «Видение» (№6, g-moll), навеянное торжественной картиной погребения Наполеона, «Героика» (№ 7, Es-dur) в характере блестящего марша и мрачно фантастическая «Дикая охота» (№ 8, c-moll).

Героические образы сменяются лирическим «Воспоминанием» (№ 9, As-dur), с нежной, певучей мелодией и свободно-импровизационным изложением в духе шопеновских ноктюрнов. Скорбные вздохи, стоны, страстная мольба слышатся в стремительно прерывистой мелодии следующего этюда (№ 10, f-moll). Спокойны и величавы «Вечерние гармонии» (№11, Des-dur). Завершает цикл «Метель» (№ 12, b-moll) — вновь пейзажная зарисовка вихревого движения.

Следующий цикл этюдов связан с увлечением Листа исполнительством Паганини. Как и многие другие композиторы (Шуман, Брамс, позже Рахманинов), он задумал передать на фортепиано совершенную технику итальянского скрипача, не копируя скрипичных приемов, но воссоздавая их в соответствии со спецификой своего инструмента. Этому посвящены «Большие этюды по Паганини» (первая редакция — 1838, окончательная — 1851), среди которых наибольшую популярность завоевали №3 («Кампанелла» gis-moll) и № 6 (a-moll); обе пьесы написаны в вариационной форме.

Помимо названных двух сборников, имеются у Листа и другие программные этюды, отмеченные значительным содержанием. Так, поэмный склад присущ «Шуму леса», где переданы излюбленные романтиками образы природы (ср. аналогичную картину в опере Вагнера «Зигфрид»), и «Хороводу гномов», предвосхищающему сказочно-фантастические пьесы Грига (оба этюда созданы около 1863 года).

М. Друскин

Фортепианное творчество Листа →